В XVIII веке Соловецкий монастырь и находившиеся в его ведении береговые крепости были неплохо вооружены. Об этом свидетельствуют сохранившиеся в архиве ведомости «об артиллерийских орудиях и всяких воинских снарядах» и «отводные оружейной казны», то есть тетради, составлявшиеся при «отводе» (передаче) военного имущества от одного оружейного или городничего старца к другому.

Из актов периодически проводимых ревизий видно, что в годы Северной войны монастырь имел 62 годные к бою пушки.[298] Мы даже знаем, как они были расставлены по башням, воротам и по городовой стене. Башни имели по три артиллерийских бойницы: так называемый нижний, средний и верхний бой, где размещались пушки. В 1703–1709 гг. на основных башнях — Корожанской и Белой — артиллерия распределялась по бойницам так: на Корожанской башне три пушки находились на верхнем бою, столько же в среднем бою и две в нижнем бою; на Белой башне соответственно — четыре, три, две пушки. В оружейной казне хранилось много мелкого огнестрельного и холодного оружия, в том числе 680 пищалей, 350 бердышей, 169 сабель, 70 топоров, 73 лука, 31 колчан со стрелами, 49 чеканов. Там же находилось 200 пороховых голов, 12 ящиков свинцовых пулек, 2 ящика зарядов, да в другом месте было припрятано 8 ящиков с зарядами и пульками, 5 бочек и два ведра пороху.

Артиллерийский парк монастыря, как и запасы всякого другого оружия, в XVIII веке непрерывно пополнялся и увеличивался. В 1740 году монастырь имел 71 пушку, около тысячи единиц ручного огнестрельного оружия, 178 сабель, 99 топоров, 300 копий всяких. Возросли запасы «зелья».

В Сумском остроге в 40-е годы XVIII века имелось 18 железных и медных пушек, 178 мушкетов, 180 бердышей, 150 копий, 24 рогатины, около тысячи ядер, 50 пудов пороха и свинца… На стенах, по башням и в воротах Кемского городка в эти же годы было расставлено 12 железных пушек, а на складе лежало 14 пищалей затинных, 63 мушкета, 30 бердышей, 118 копий, около сотни ядер, до десяти пудов свинца, две бочки пороха и другое воинское снаряжение.

Соловецкий монастырь не сократил запасы оружия и после указов 1764 и 1781 годов. В 1790 году он имел в общей сложности 83 ствола пушек чугунных и медных всех калибров (18, 8, 7, 6, 5, 3, 21/2, 2, 11/2, 1, 1/2-фунтовых), гаубиц (пудовых, полупудовых, 8, 7, 5-фунтовых), дробовиков и пищалей. Совсем как в военное время, пушки были расставлены по башням, воротам и по куртинам: на Никольской башне, например, находилось две 18-фунтовых, одна 8- и одна 3-фунтовая пушки, на Корожанской башне — три 18- и одна 6-фунтовая пушки и т. д…Артиллерия была обеспечена боеприпасами. Свыше 5 тысяч ядер и более 4 тысяч картечей лежало на складе. Монастырь имел 586 пудов свинца, 465 пудов пушечного, ружейного и мелкого пистолетного пороха. Кроме того, в оружейной палате, которой заведовал оружейный старец, хранились ружья, холодное оружие для рукопашного боя и прочий воинский снаряд. Здесь же было сложено всеми забытое оружие давно минувших дней: 69 луков с колчанами и стрелами, 433 бердыша и топорика, 15 рогатин, 292 копья с дротиками, 49 чеканов. Все это оружие покрылось вековой ржавчиной и, само собой разумеется, к употреблению не годилось («совсем не способно»). 728 карабинов, пищалей и ружей с ложами допетровской конструкции, 23 пистолета «за ветхостью» не могли выполнять своего прямого назначения.

Неизвестно, зачем и без того богатую коллекцию музейного оружия Соловков пополнил в 1756 году генерал-фельдцейхмейстер Петр Иванович Шувалов, приславший в монастырь из оружейной конторы столицы 89 экземпляров старинных шведских шпаг с железными эфесами в обмен на 178 сабель.[299] Не филиал ли артиллерийского исторического музея собирался устроить в монастыре брат известного мецената Ивана Ивановича Шувалова? Из ведомости об артиллерийских орудиях и всяких воинских снаряжениях, в Соловецком монастыре хранящихся, составленной прапорщиком В. Ивановым в 1789 году, видно, что монастырь не оценил дар П. И. Шувалова. К моменту составления описи осталось 57 шведских шпаг.

В Кольской крепости в конце века было полсотни пушек разного калибра. Правда, почти половина из них была выведена из строя коррозией и к стрельбе не годилась.

Соловецкий монастырь имел крепостные арсеналы.[300] Местом хранения ядер был каменный чулан, находившийся «в особливом месте в Успенской церкви под крыльцом». Пушечный и ружейный порох прятали в нескольких помещениях: под кельями возле сального погреба, в чулане под Успенским крыльцом и «внутри монастыря близ самых Рыбных ворот в особливой палате», где находилась центральная, специализированная «пороховая кладовая». Заряды и пульки складывали в сундуки и убирали под крыльцо денежной казны. У береговых крепостей были свои арсеналы: в Суме имелась каменная пороховая палата и оружейный амбар, а в Кеми оружие хранилось в городе под башней в сарае.

Воссоединение с Россией прибалтийских земель целиком не устраняло опасность шведского нападения на монастырь. Поэтому разоружать Соловецкую крепость не было надобности и смысла. Приходилось считаться с тем, что Швеция, оттесненная в итоге Северной войны на Запад, но не переставшая от этого быть самым близким соседом Соловков, стремилась аннулировать Ништадтский договор и вынашивала планы реваншистской войны против России.

После Северной войны Россия дважды в XVIII веке приходилось отражать нападение Швеции: в 1741–1743 гг. и в 1788–1790 гг. Первая из этих войн закончилась присоединением к России Кюменегорской провинции Финляндии, а вторая сохранила между обеими державами территориальное статус-кво. Упомянутые новые военные и дипломатические победы над Швецией значительно укрепили экономическое, политическое и стратегическое положение России в Прибалтике к тем самым надежнее гарантировали безопасность Поморья.

В период русско-шведских войн обстановка в Поморье была тревожной. Соловецкий монастырь ожидал вторжения в свои владения неприятелей. 10 апреля 1742 года староста Панозерского погоста Максим Андреев с мирскими людьми извещал архимандрита, что он получил от разведчиков из Реболды донесение о предполагаемом нападении на погост лыжного отряда шведов в 400 человек, и просил «в самой скорости» прислать помощь людьми и оружием.[301] Хотя слухи не подтвердились и лыжники не появлялись, но нельзя было сбрасывать со счета возможность вражеской диверсии и приходилось быть, как говорится, начеку.

В дни второй войны само правительство позаботилось об укреплении Соловков и направило в монастырь пушки, лафеты, снаряды. Общее руководство по приведению островов в оборонительное состояние было возложено на советника Архангельского наместнического правления Арсеньева.[302] Непосредственным исполнителем указаний Арсеньева был начальник караульной команды прапорщик Иванов. Он развил энергичную деятельность: установил батареи, исправил и расставил орудия, привел в порядок ручное огнестрельное оружие.

25 мая 1790 года в монастырь прибыла группа офицеров и военных инженеров с подразделением солдат в 175 человек. Вместе с монастырским отрядом на острове оказалась команда в 250 бойцов. Прибывшие специалисты привели в боевую готовность кремль на случай неприятельского покушения. По проекту инженера-подпоручика Васильева были исправлены платформы по башням и по куртинам. Недалеко от ограды построили с трех сторон долговременные укрепления — земляные батареи в фашинной одежде с амбразурами и платформами: 1) при местечке Таборском, в проходе между ним и озером Святым; 2) в проходе между озерами Святым и Гагарьим; 3) от озера Гагарьего до морского берега.[303] Монастырь готовился к встрече неприятеля, но шведы, осведомленные об этом, не появились у стен крепости. После заключения мира со Швецией присланный правительством отряд выехал на материк, оставив монастырю орудия и возведенные им укрепления.