Я не понимаю, как имея такую показательную память, столько книг-воспоминаний, столько безымянных могил и братских, мы до сих пор воюем. Честно не понимаю. Не могу понять. Мне страшно, я каждый раз плачу, когда сталкиваюсь с этим, меня каждый раз корежит, когда мы пополняем могилы солдатами. Как можно было расти в этой стране, на этих книгах и не вырасти тем, кто боится повторения, кто не старается сохранить мир. Что с этими людьми не так? Почему им не больно? Ведь нет в нашей стране семьи, где бы не воевали, не гибли... Как же это страшно, что песня про не желание воевать есть, а люди поступают противоположно. Хорошо бы оставить это на совести этих людей, но кажется у них ее нет и главное, от их действий страдают вовсе не они.
 
А про книгу хочется начать словами автора:

Днём и ночью бомбили и обстреливали враги осажденный город. Но ленинградцы не сдавались. И дети тоже были на боевом посту вместе со взрослыми. Старшие ребята заботились о младших, отводили их в убежище, тушили зажигательные бомбы.

Я буду очень рада, если вы, прочитав эту книжку, полюбите маленьких ленинградцев.

Для этого я ее написала.

Эта книга про разных маленьких ленинградцев, про надежды, радости, про совесть, про стремление, про любовь и желание жить.
Про Любочку и про её маму
Читаешь этот самый первый рассказ, который швыряет тебя в холодный Ленинград, под бомбежками, когда есть уже нечего, когда за желание жить надо цепляться и понимаешь, как это важно, когда люди объединяются. Для того чтобы противостоять оккупанту, для того чтобы замершими, голодными, полуживыми приходить на завод и работать, работать, работать, чтобы не погиб брат, муж, жених, друг, советский солдат - чтобы жить! Понимаете? Им жить, нам жить.
Когда в эти дни, месяцы, годы, было так важно, чтобы рядом появлялись люди, которые помогут, поддержат, когда кажется, что ты уже не сможешь, не выдержишь, что где-то может погибает муж, а на твоих руках ребенок, а ты не в состоянии ничего сделать именно для них. Когда приходит растерянность, и вдруг протягиваются добрые руки друга и не важно как он выглядит, как дедушка сосед, как девочки-подростки, как директор завода, как солдат, как почтальон. Важно, что они протянулись, поддержали и снова ожила надежда и снова победила именно жизнь. Здесь ты на нее смотришь через маленькую четырехлетнюю Любочку, которая навсегда запомнит, что выжила она благодаря многим людям:

Но поправилась ты оттого, что о нас всё время заботились наши товарищи, наши смелые и добрые ленинградцы: и Иван Кириллыч, и девушки-дружинницы с папиного завода, и Вовка, и шофёры, возившие в Ленинград хлеб.

Теперь и нам бы это понять, принять и руководствоваться.
Осколок
А тут как раз о том, как страшно, когда ты в момент объединения, разъединяешься. Когда тебе кажется, что твоя эмоция важнее, того, что делает человек. Что если бы этот самый человек тоже бросился в эмоцию, не был бы совестливее, дружелюбнее тебя, то ты бы оказался у разбитого корыта потеряв то важное, что трепетно охранял. Нельзя, нельзя в моменты опасности разъединяться. Да вообще ни в какие моменты, потому что обязательно тебе прилетит в окно осколок от снаряда и не важно как он будет выглядеть. Люди сильны, только когда они объедененны, только тогда они могут действительно защитить важное. Только, если это не какое-то сугубо личное важное, потому что ты сцука личность.
Кирюшка
Мне кажется, что книга потому озаглавлена именно этим рассказом, что тут про то, как мы недооцениваем людей. Как не умеем на них смотреть, а в людях скрыто много сил, любви, доброты. Когда тебе кажется, что растет хулиганка, но оказывается, что это командир, который в момент опасности организовывает ребят, помогает взрослым и в состоянии взять ответственность за маленького ребенка, у которого умерла мать. О силе человека. О силе каждого человека и не только в Ленинграде, а во всем Союзе, который не сдался, уперся и отстоял каждый кусочек своей земли и погнал фашистов дальше освобождая каждую страну, по которой этот чертов сапог прошелся. Знаете есть такое стихотворение:

Вспомним блокадные скорбные были,
Небо в разрывах, рябое,
Чехов, что Прагу свою сохранили,
Сдав ее немцам без боя.
 
Голос сирены, поющей тревожно,
Камни, седые от пыли.
Так бы и мы поступили, возможно,
Если бы чехами были.
 
Горькой истории грустные вехи,
Шум пискаревской дубравы.
Правы, возможно, разумные чехи —
Мы, вероятно, не правы.
 
Правы бельгийцы, мне искренне жаль их, —
Брюгге без выстрела брошен.
Правы влюбленные в жизнь парижане,
Дом свой отдавшие бошам.
 
Мы лишь одни, простофили и дуры,
Питер не выдали немцам.
Не отдавали мы архитектуры
На произвол чужеземцам.
 
Не оставляли позора в наследство
Детям и внукам любимым,
Твердо усвоив со школьного детства:
Мертвые сраму не имут.
 
И осознать, вероятно, несложно
Лет через сто или двести:
Все воссоздать из развалин возможно,
Кроме утраченной чести.

Вот так посмотреть если, может они и были правы, но как жить, если не защищать родное, любимое, дорогое, если сдаться, бояться, отступать? Как потом вот этой девочке, которая смогла взять ответственность за жизнь другого, смотреть в глаза, почему ты взрослый, не смог, не поднялся, не уперся, не защитил, почему сдался без боя за то, что считаешь родным, любимым. Зачем ты живешь? Чего ты строишь? Где ты хочешь жить? Каким ты видишь будущее? Людей в этом будущем? Для чего умирали твои деды и отцы, когда поднимались против эксплуататоров и дарили тебе жизнь? Неужели ради того, чтобы в самый решающий момент ты сдался без боя? И ведь не сдавались, в каждом жила ответственность за тех, кто остался за его спиной или даже рядышком, под боком.
Ночной хлеб
А эта история про страх, который жил в каждом человеке. Когда кто-то уходит и ты боишься, что он может не вернуться, потому что бомбежки, обстрелы, потому что диверсанты. И как это радостно, что страхи не оправдываются. Когда возвращается живой и любимый. Это рассказ про радость, которая живет в каждом человеке.
Хлебные крошки
А это для меня один из самых страшных рассказов. Мне даже вспоминать его больно. Вроде бы и ничего такого в нем нет, но как же это страшно, когда дети выстраиваются в очередь за крошками хлеба!
Как?! КАК?!!! можно воевать, когда ты знаешь про это? НЕ защищать, а именно оккупировать, нападать?!
Почему человечество смеет быть такими уродами?
Новогодний подарок
Наверное, очень правильно, что после хлебных крошек поставили этот рассказ о девочке, которая раздала весь сахар, небывалое лакомство тем, кто по ее мнению нуждался в этом больше и как удивительно она не жалела об этом и не гордилась этим, просто могла и делала. Потому что для нее порадовать других, помочь другим важнее, чем насытить себя. Потому что жизни и улыбки ей были важнее лакомства в одного. Ну, если вы мультики советские смотрели, то про это прекрасно должны помнить, ведь есть конфету одному не вкусно ни мне, ни тебе, никому)
Письмо, Шарик
И эти два рассказа такие казалось бы разные про простую человеческую радость и про то, как важно думать о других. Опять про объединение, а не хамовитое "я не такой, а свободная личность". В одном радостно от письма, в другом радостно от еще одной трепетно охраняемой и сохраненной жизни.
За крапивой
Мне кажется, что Вера Евгеньевна в этом рассказе думала как и я, что люди познавшие войну, не смогут больше воевать. Что они выросшие зная только бомбежки, будут ценить мир. Даже жгучую крапиву, которая может накормить, когда есть больше нечего. Как жаль, что мы с ней оказываемся в своих думах неправыми.
Горбушки
Для меня тут было ассоциативно, что это вклад каждого человека в спасение и в сохранение, но это для меня. Я не знаю, что увидите вы или что хотела действительно сказать автор, когда писала эту историю. Но она идеально для меня завершает книгу. Это как вопрос из Гостью из будущего: "А что сегодня для завтра сделал я?" Кто ответит на него не стыдясь?