Элеоно́ра Ге́нриховна Ратке́вич (латыш. Eleonora Ratkeviča) — латвийская писательница, известна по циклу романов «Деревянный меч», а также отдельным романам «Наёмник мёртвых богов», «Парадоксы Младшего Патриарха» и другим. Пишет в основном в жанре фэнтези.

Страшно трудно на самом-то деле рассказывать о себе — просто потому что перемешивается то, что действительно имеет значение, с тем, что никому не нужно. Да, я родилась, причем сделала это в 1961 году, соответственно в 1968 поступила в школу, которую и окончила десять лет спустя, поступила на биофак ЛГУ, окончила и его, работала редактором отдела в научно-технической библиотеке, младшим научным сотрудником в мединституте и, наконец, преподавателем в школе — и только последнее имеет значение лично для меня.Нет, биография — это не когда-родилась-где-работала, а люди, с которыми довелось познакомиться. И если меня когда-нибудь сподобит написать автобиографию, я назову её Друзей моих прекрасные черты . Потому что именно люди сделали меня тем, кто я есть. А ещё книги (тоже ведь чем не друзья?). И куча болячек, выпавших на мою долю. Какая разница, когда я родилась — а вот то, что до замужества я влюблялась трижды, причём максимально дурацким образом — это тогда было очень больно, а теперь я бы комедию написала по мотивам этих историй — вот это имеет значение. И то, что я состояла на учёте в массовочной группе Рижской киностудии, занималась карате, изучала иностранные языки и ещё целую уйму всяких интересных вещей, в том числе китайскую и японскую классическую литературу и философию (всё, что можно было раздобыть в переводе!), играла в художественной самодеятельности, пыталась рисовать — тоже значимо. А ещё — о чём и когда я думала. Помню этот день, стоял 1969 год, самая теплая осень века, октябрь, но жарко, я смотрю на жёлтые листья и вдруг отчётливо понимаю, что между мной и миром стоят три посредника — орган чувств, который воспринимает, нервы, проводящие сигнал, и мозг, который его обрабатывает.Ну, и пошло… в восемь лет я додумалась до антиверизма полнейшего, агностицизма, берклеанства, потом до многих идей нынешней фантастики — структура времени, к примеру… очень тогда у меня забавные гипотезы были. Отчасти поэтому я фантастикой, наверное, и занялась — начинала-то я всё же с фантастики, а не с фэнтези — а отчасти именно поэтому её технико-философская сторона мало задевает моё воображение. Трудно всерьёз читать, как взрослый человек опять-таки всерьёз мается философской идеей, которую я отработала для себя годикам к двенадцати. Зато чем дальше, тем интереснее становятся люди как таковые во всем их разнообразии. И читать мне в результате всё интереснее не концептуальные полотна, а книги о людях. А ещё мне повезло — я имела возможность кое-какие свои мысли проверить на практике. Например, моё отношение к смерти, высказанное в Таэ эккейр! , которое сформировалось опять же очень давно, годам к пятнадцати. Мне довелось побывать в ситуациях, опасных для жизни, и обнаружить, что к смерти я действительно отношусь, как мой герой. Во всяком случае, к своей собственной.