Давненько мне не попадались книги Грэма Грина, лет 25, наверное. Именно поэтому было приятно окунуться в атмосферу старого  современного  романа. Правда, Доктор Фишер – это скорее рассказ, чем роман, начиная читать который я ожидала чего-то чуть более легкого с  точки зрения восприятия.
Книга оказалась глубоко драматичной, заставляющей задуматься. В некоторой степени это своеобразная сатира, высмеивающая жадность и алчность, гордыню и вседозволенность. История мне показалась слегка гротескной, но при этом довольно простой для восприятия. Местами – излишне простой. Мне очень понравилось, что написано, но не очень – то, как это сделано.
 
Мир Фишера прямо противопоставляется миру его дочери и мистера Джонса, и нам, читателям, очень хочется думать, что мы все живем как раз в мире Джонса, но если задуматься… у любого из нас существуют определенные моральные рамки, причем у каждого свои. То, что одним кажется нормальным, для других недопустимо, а взгляд со стороны помогает увидеть некоторые вещи в новом свете. Вот именно за это я говорю спасибо автору. Иногда весьма полезно взглянуть на себя чужими глазами.

— Как?

— Все дело в его гордыне. В его дьявольской гордыне.

Она рассказала мне, как ее мать любила музыку, которую отец ненавидел — вот тут, без сомнения, была настоящая ненависть. Почему — она не знала, но музыка словно дразнила его тем, что была ему недоступна, разоблачала его тупость. Тупость? Человек, который изобрел  Букет Зуболюба  и сколотил многомиллионное состояние, — тупица? Так или иначе, мать начала убегать в одиночестве на концерты и на одном из них встретила человека, который разделял ее любовь к музыке. Они даже стали вместе покупать пластинки и слушать их тайком у него дома. И когда доктор Фишер разглагольствовал, что струнные концерты — это кошачье мяуканье, она больше не пыталась с ним спорить: ей достаточно было пройти по улице к мясной лавке, сказать два слова в переговорное устройство, подняться на лифте на третий этаж, чтобы целый час с наслаждением слушать Хейфеца. Физической близости между ними не было — Анна-Луиза твердо это знала, супружеская верность не страдала. Физическая близость была с доктором Фишером, и матери она никогда не доставляла радости: это были муки деторождения и огромное чувство одиночества, когда доктор Фишер сопел от удовольствия. Много лет она притворялась, будто и ей это приятно; обманывать мужа не составляло труда — ведь ему было безразлично, приятно ей или нет. Могла бы и не стараться.